Исторические очерки Динабурга и окрестностей

Позволил себе начать новую тему.История Динабурга и его крепости
слишком многогранна,что бы поместиться в уже имеющихся на форуме.Предлогаю постить на ней исторические материалы императорского и доимператорского времени.А событий,отраженных в такого рода материалах было в истории нашей крепости и ее окрестностей превеликое множество.
Ниже публикуется достаточно информативное исследование польского восстания 1863 года.Прошу прощения у присутствующих за слишком "марксистскую терминологию":

К вопросу о влиянии польского восстания 1863 г. на крестьянское движение в Латгалии
По материалам Государственных исторических архивов Латвии и Литвы.
Руководство восстания, вспыхнувшего в Польше 23 января 1863 г., стремилось втянуть в орбиту своих действий и территорию Латгалии, входившей до 1772 г. в состав Польского государства. Подготовка к восстанию шла во всех трех уездах Латгалии: Динабургском, Режицком и Люцинском.
Как свидетельствуют документы, одним из центров подготовки восстания в Латгалии было имение Мариенгаузен (ныне Виляка), расположенное в Люцинском уезде Витебской губернии. В этом имении с осени 1862 года отставным подпоручиком А. Рыцком велась подготовка к формированию вооруженного отряда и совместно с "Землей и волей" была создана типография, в которой печатались воззвания, призывавшие к совместной русско-польской борьбе против царизма.Источники и библиография.
Неупокоев В.И. "Земля и Воля" по материалам Динабургского процесса. Сб. Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М., 1962.
В конце февраля 1863 г. большинство участников подготовки вооруженного выступления в Мариенгаузене были арестованы. Поэтому Мариенгаузен не оказал сколь-нибудь важного влияния на крестьянское движение.
О подготовке восстания и в Режицком уезде свидетельствует попытка жагорского еврея Лейбы Цалкиса доставить в Режицу 25 пудов пороха, Революционный подъем в Литве и Белоруссии в 1861-1862 гг. Сб. Документы и материалы. М-W., 1964,с. 138 и донесение Динабургской следственной комиссии Витебскому губернатору о том, что "помещик Режицкого уезда Михаил Вейсенгоф подозревается в участии в революционной организации Инфлянтских уездов" ЦГИА Латв. ССР,(теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.6396, оп. 1,д. 3,л.30.

Документы, обнаруженные мною в архивах, позволяют судить, как о готовности польского населения принять участие в восстании, так и о его пассивном сопротивлении властям. Так, земский исправник, отставной штабс-капитан Войткевич "обвинялся в неприятии по своей обязанности мер к прекращению возникших в уезде беспорядков", Там же. помещик Викентий Яновский, будучи мировым посредником, "оставил без внимания объявления крестьян о лице, обвиняемом в политическом преступлении", Там же, д.2, л. 16 Стефан Яновский - "в сборе денег в пользу мятежа... хранении пороха и пуль... после запрещения". Там же. Это и последующие обвинения самые серьезные. Дворяне Антон и Иосиф Бедржицкие - "в подготовке других лиц к поступлению в шайку". Там же, л.16-17 В Динабургской крепости содержится титулярный советник Режицкого уезда Юльян Игнатович Там же, л.1. Были обвинены в хранении оружия дворяне Бонифаций и Юлия Радзиновичи, причем при изъятии оружия Юлия заявила, что "никаких властей не признает". Там же, д.8, л. 4

Особое внимание польских заговорщиков привлек Динабург - важный административный и военный центр.
Впервые об этом упоминает в рапорте 17 ноября 1861 г. Динабургский комендант генерал-лейтенант Симборский, сообщая "о готовящемся поляками захвате Динабургсой крепости" Штакельберг Ю.И. Фонды личного происхождения в ЦГИАЛ. Сб. Русско-польские революционные связи 60-х годов и восстание 1863 г. М.,1962,с. 376. С началом восстания возник новый план захвата Динабурга разработанный З.Сераковским Дьяков В.А. Деятели русского и польского освободительного движения в царской армии в 1856-1865 годов. Библиографический словарь.М.,1967, с.78.
При подходе повстанцев к Динабургу группа офицеров-поляков служивших в крепости, должна была нанести удар внутри крепости и содействовать ее захвату. Известно, что в Динабургской инженерной команде служил поручик Викентий Керсновский, который во время учебы в инженерной академии в Петербурге был членом революционного кружка З.Сераковского-Я..Домбровского Дьяков В.А. Миллер И.С. Революционное движение в русской армии и восстание 1863 г. М.,1964, с.179.
В марте 1863 г. Динабургский комендант просит перевести Керсновского "внутрь империи, как неблагонадежного", в результате Керсновский подает в отставку и в мае получает ее Там же..
За связь с повстанцами "были удалены" со службы поручик, плац-адъютант Динабургской крепости В.А.Метлин и поручик Динабургской крепостной артиллерии Марциновский Дьяков В.А. Указ. Соч.,сс.107,110.
В документах "О сочувствии мятежу лиц служивших в Динабурге и Витебске" фигурируют: смотритель Динабургского госпиталя Косерадский, главный доктор госпиталя коллежский советник Де-Конради, младший ординатор коллежский асессор Купревич, полковник доктор Вольховский, чиновники Динабургской Комиссариатской комиссии штабс-капитан Скороткевич и колежский асессор Пшесмыцкий ЦГИА Лит.ССР (теперь Литовский государственный исторический архив) ф.378,оп.1863, д.278,л 2-3.
"По совершеннейшей неблагонадежности, за сочувствие к восстанию" были высланы из Динабурга: заседатель суда Фелициан Лабунский, мирские посредники Иосиф Млодзяновский, Алексей Богомолец, уездный врач Витольд Пржиборовский Там же, л.7-8.
Перечисленный выше перечень фамилий позволяет говорить о наличии достаточно сильной антиправительственной группы, которая при благоприятных условиях действительно могла способствовать захвату крепости и города.


Кроме "пятой колонны" в самом городе, шла подготовка к формированию повстанческих отрядов в Динабургском уезде. Однако поляки успели сформировать лишь одну группу повстанцев под руководством графа Леона Плятера.
13 апреля 1863 г. его отряд численностью в 50 человек напал на обоз с оружием, шедший из Динабурга в Дриссу. Нападение произошло неподалеку от Креславки, принадлежавшей Плятеру Миско М.В. Польское восстание 1863 г. М., 1962,с.231.
Действия Плятера, вероятно, должны были охватить южные районы Латгалии, север - предназначался для Рыцка.
Однако в тот же день отряд Плятера был разгромлен крестьянами-старообрядцами, сам Плятер тяжело ранен, схвачен и отправлен в Динабургскую крепость, где и был расстрелян Брежго Б.Р. Очерки по истории крестьянских движений в Латгалии 1577-1907. Рига,1956,с.114.
Вооруженное выступление Плятера и его разгром положили начало широкому крестьянскому движению достаточно неожиданному как для поляков, так и для русских властей.
Комендант Динабургской крепости телеграфировал в Петербург: " Раскольники сел Межвиды и Малиновки, более 1000 человек, двинулись массами на помещичьи дворы, грабят, жгут". Смирнов А.Ф. Восстание 1863 г. в Литве и Белоруссии. М., 1963 г. с. 212
"В Даугавпилском уезде (правильно в Динабургском. А.Ш.) поднялись старообрядцы, белорусы и латыши и 15 апреля рассыпавшись по всем дорогам и лесам стали ловить повстанцев". Брежго Б.Р. Указ.соч.,с.115

Подобный ответ крестьян на польское выступление был не случайным. В повстанцах они увидели в первую очередь своих прежних угнетателей - панов, против которых выступали в 1861-1862 гг.
Кроме того, пропаганда руководителями восстания идей восстановления Речи Посполитой в границах 1772 г. в представлении латгальских крестьян была связана с усилением произвола польских помещиков.
В апреле 1863 г. крестьяне ответили на попытку вооруженного выступления поляков столь активно, что в течение 5 дней с 14 по 19 апреля только в Динабургском уезде было разграблено и сожжено 20 помещичьих имений. Дневник П.А. Валуева министра внутренних де в двух томах, т. 1, 1861-1864,м., 1961,с.220
Крестьянскими волнениями была охвачена вся Латгалия. Начальник Витебской губернии 18 апреля 1863 г. в письме мировому посреднику Родзевичу, констатируя факт, что "в Люцинском уезде... крестьяне толпами в ночное время под предлогом польского мятежа, нападают на дома помещиков, связанных доставляют в волостное правление и что подобной участи подверглись и Вы" (освобожден исправником А.Ш.) - советует ему сделать "все возможное для успокоения крестьян, и принятия мер к сохранению безопасности и уведомить меня о введении войск". ЦГИА Латв. ССР,(теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.728, оп.1, д.6, л.1
Вышеуказанное свидетельствует, что официальные власти чрезвычайно озабочены крестьянскими волнениями и понимают, что "под предлогом польского мятежа" крестьяне выступают против помещичьего землевладения в целом.
Выражая настроения помещиков, М.Н. Катков в эти дни писал министру внутренних дел Валуеву: "Какое положение должно принять правительство относительно крестьян, которые поднимаются против заговорщиков и врагов государства, но которые по своему увлечению не способны разбирать, кто виноват, кто нет? Боже сохрани допустить жакерии!" Штакельберг Ю.И. Фонд Валуева. Сб. Русско-польские революционные связи и восстание 1863 года". М., 1962,с. 364
Призрак возможной жакерии заставил правительство заигрывать с местным не польским населением, включая старообрядцев, с которыми у правительства были далеко не взаимные симпатии. Стремясь привлечь старообрядцев и вообще непольское население к борьбе с поляками, 24 апреля 1863 г. Александр II утвердил правила для оборудования в Западных губерниях сельских вооруженных караулов из местных крестьян.
Своеобразно на это решение прореагировал генерал-кригс-комиссар И.Д. Якобсен: " Правительство наше для скорейшего подавления восстания в западных губерниях хочет вооружить крестьян, которые будучи русскими, ненавидят польских помещиков и ксендзов... лишь бы оружие, данное народу, не обратилось бы как-нибудь против правительства". Штакельберг Ю.И. "Генерал-кригс-комиссар И.Д.Якобсен о восстании 1863-1864 гг." Исследования по истории польского общественного движения XIX в.- начале XX в. М., 1971, с.130
Какая перекличка с Катковым! Следуя принципу "разделяй и властвуй", заигрывая со старообрядцами, власти в циркуляре уездным воинским начальникам пишут о том, что "местные помещики стараются ослабить влияние русского элемента... делают им различные притеснения", поэтому "необходимо защитить права старообрядцев, предоставить им льготы, разрешать аренду земель, даже после истечения сроков и контрактов". ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.5349, оп. 1, д.1, л. 50
Необходимо отдать должное политической гибкости властей. Особенно это заметно, когда знакомишься с совершенно несвоевременными вызывающими жалобами помещиков. Так помещик Люцинского уезда Бениславский 30 июля 1863 г. жалуется народному посреднику на то, что "временнообязанные крестьяне имения Канецполь не платят оброка..." прилагает список крестьян на 51 человека и просит "принудить оных уплате". Там же, ф.729,оп..1, д. 112, л.л. 16-18
Витебский гражданский губернатор Огалин в это же время советует мировым посредникам "в настоящее время смуты строгое исполнение крестьянами издельной повинности невозможно, поэтому помещики должны быть снисходительны, (обратим внимание, правительство верно себе. А.Ш.) по крайней мере, до того времени, пока восстановится спокойствие и порядок в губернии". Там же, ф. 728, оп. 1, д. 4, л.1
Однако помещики не вняли голосу разума, совету властей и продолжали, невзирая на опасность крестьянских выступлений, упорно требовать "принудить крестьян отработать те дни барщины, которые считаются за крестьянами в долгу..." Там же, ф.728,оп.1, д.6,л.44
Потеряв терпение Оголин в своем циркуляре от 16 сентября 1863 г. на этот раз не советует, а прямо указывает: "Имея в виду, что неточное исполнение повинностей произошло от начавшихся политических беспорядков с января месяца... удовлетворение домогательств помещиков в настоящее время не может быть допустимо. Жалобы помещиков оставлять без всяких последствий... не должны взыскиваться с крестьян барщинные недоимочные дни присужденные мировыми посредниками из местных дворян... Не допускать взыскания с крестьян прогульных дней деньгами по оценке рабочего дня". Там же.
Власти продолжают заигрывать с крестьянами, подчеркивая, что те льготы, которые они получили, "проистекают от Государя Императора", за что долг и обязанность крестьян содействовать местным военным и гражданским властям в "открытии и преследовании шаек мятежников, чтобы сельские караулы имели зоркое наблюдение за подозрительными". Там же, ф. 728, оп.1, д.1, л.3
Кроме того, крестьянам разрешено "забирать под стражу всех участвующих, так и сочувствующих мятежу лиц" независимо от звания Там же, ф. 5349, оп.1,д.1, л. 63.
Крестьяне ретиво откликнулись на это "руководство к действию". Так, в рапорте Рунданского волостного правления мировому посреднику 3 участка Люцинского уезда сообщается: "Крестьяне Рунданского общества ... содействовали к прекращению беспорядков. Взяли помещиков Люцинского уезда Эдуарда Францова и Сильвестра де Вальдена, намеривавшихся отбыть в шайку мятежников" Там же, ф. 729, оп.1, д.129, л.2.
Здесь же прилагается "Именной список крестьян оказавших свое усердие:
Ероним Яковлев -католик
Артамон Емельянов -православный
Иван Артомонов - православный
Василий Богданов - православный
Роман Артомонов - православный
Карп Игнатьев - православный" Там же, л. 3.
Список характеризует основной состав сельских караулов, основу которых составляло православное население. И это при том, что русские занимали всего лишь 5-е место среди национальностей, населявших Витебскую губернию Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г. М., 1973,с.105. Латышей в Витебской губернии в 1863 г. проживало 166 735 тысяч Там же, с.99. Из них латыши-католики в основном проживавшие в трех латгальских уездах составляли 156 116 тысяч человек или 98,45% всего католического населения Латгалии Там же..


Обратим внимание на то, что даже при такой господствующей численности католическое крестьянство не поддержало восстание, как правило, заняв позицию благожелательного по отношению к полякам нейтралитета. Единство вероисповедания, проповеди ксендзов играли определенную роль.
Особенности национальных отношений учитывались правительственными органами, проводившими русификаторскую политику.
Документы отмечают: "Со стороны православных и лютеранского населения не было замечено никаких неприязненных действий в отношении правительства", подчеркивалось, что они "усердно содействовали нашим войскам к подавлению мятежа", ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.5349, оп. 1, д.1, л. 196 и поэтому Государем Императором было указано: " наградить крестьян за содействие в истреблении шаек серебряными медалями с надписью "За храбрость", "За усердие" Там же, л. 41.
Надежды польских и русских революционеров на то, что крестьянское движение сольется в единый поток с польским восстанием и обернется против царизма, рухнули. Произошло совершенно противоположное: крестьянское движение в Латгалии ударило по польскому восстанию.
Понятно, почему это произошло. Ни в одном программном документе Центрального Национального Комитета не сказано о раздаче всей помещичьей земли между крестьянами В.И. Неупокоев. К вопросу о причинах неудачи восстания 1863 г. в Литве. Сб. Революционная ситуация в России 1859-1861 гг. М.,1965,с.294.
Правда, после начала восстания в Литве и Белоруссии, манифест Временного правительства Литвы и Белоруссии провозгласил, что крестьянам передается без выкупа земля, которой они до сих пор владели Там же.. Это объясняется тем, что в числе руководителей восстанием в этих районах были К. Калиновский и З.Сераковский. В частности позицию З.Сераковского подтверждает следующий документ: "23 апреля явилась в Канецпольский костел шайка под командованием Доленги... начали уговаривать пристать к мятежу... все будут равные и вольные. Панов не будет и дана будет земля..." ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.6396,оп. 1,д.17,л. 134. О том, что под именем Доленги скрывался З.Сераковский свидетельствует С. Н. Драницын: "крестьяне вливались в отряд С.Сераковского (Доленги)" С.Н. Драницын. Польское восстание 1863 г. и его классовая сущность. Ленинград.1937,с.249.
Но, как правило, подобная агитация была редкой. Характерной являлась проповедь члена ЦК ксендза Милашевского, требовавшего от крестьян "забыть обиды на панов и помнить, что главный враг - это москаль" ЮИ. Штакельберг. Фонды личного происхождения в ЦГИАЛ. Сб. Русско-польские революционные связи 60-х годов и восстание 1863 г. М.,1962,с. 390.
Однако подобное воззвание не могло иметь успеха в Латгалии, где крестьяне в польском пане, хотя в большинстве случае и единоверце, видели только угнетателя и иноземца. С русским же помещиком латгальский крестьянин почти не сталкивался.
Вместе с тем, все вышесказанное не означает, что крестьяне Латгалии вовсе не приняли участия в восстании.
Документы свидетельствуют: "крестьяне Режицкого уезда Ионик Лейбч и Филипп Егоров обвиняются: " Лейбч в приказании крестьянам приготовить косы для мятежников, а Егор - в угрозах крестьянам скорою между ними резнею" ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф.6396,оп. 1,д. 2,л.17. В словах последнего, по-видимому, речь идет об угрозе тем, кто противится восстанию.
Порой симпатии крестьян выражались в поручительстве, которое давалось крестьянским обществом за лиц явно неблагонадежных. Так "Нерзенское общество Люцинского уезда просило и ручалось за ксендза Войткевича, который по важным политическим преступлениям сослан в каторжную работу в рудниках на 20 лет" Там же, ф.5349,оп.1, д.1,л.123.

В "Алфавите лицам о коих дела производятся в уездах и следственных комиссиях Витебской губернии за 1864 г." среди 504 лиц привлеченных к суду мною отмечено 84 крестьян и 354 дворян Там же, ф.7293,оп. 1, д. 5..
О подавляющем числе дворян среди репрессированных в 1863 г. свидетельствует и отчет о работе Динабургской следственной комиссии за период с 3 мая по 3 ноября 1863 г. В отчете отмечается, что "за это время арестовано и доставлено в Динабургскую крепость 250 помещиков, ксендзов, шляхты из Динабургского, Режицкого и Люцинского уездов" ЦГИА Лит.ССР (теперь Литовский государственный исторический архив) ф. 378, оп.1863, д.1363,л. 2-3.
Все эти цифры свидетельствуют, что с точки зрения сословного состава в Латгальских уездах Витебской губернии восстании имело ярко выраженный дворянский характер. И, конечно, национальная ограниченность была еще одной причиной неудачи восстания. Вспомним слова: "Главный враг - москаль".
В 1863 г. столкнулся национализм нации угнетаемой и нации угнетающей. Так, по распоряжению Главного Начальника края от 9 сентября 1863 г. "запрещено ведение официальной переписки на польском языке, употребление печатей и штемпелей с польскими буквами... виновные в принятии и ведении переписки на польском языке будут подвергнуты штрафу..." ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф. 730,оп.1,д.26,л.86
Крестьянам-полякам "только с разрешения полицейского управления" можно было получить "билет на право покупки косы" Там же,ф.5349,оп.1,д.1,л.67, а с другой стороны "крестьянам Витебской губернии, которые способствовали подавлению мятежа... предоставить право сохранить оружие, за исключением лиц, подозреваемых в сочувствии полякам" Там же, л. 234.
Русификаторская политика сопровождалась изгнанием со всех служб лиц не только польского происхождения, но даже католического вероисповедания: " безотлагательно заменить в волостях писарей из шляхты и прочих сословий Римско-католического вероисповедания людьми православными преданными правительству... доставить сведения в каком участке остаются еще волостными писарями лица римско-католического происхождения или женатые на католичках" Там же, ф. 729, оп. 1,д.40, л. 25.

Очень характерен документ о переизбрании поляка Будревича с поста городского головы Динабурга.
"Виленскому Военному, Ковенскому, Гродненскому и Минскому Генерал-Губернатору, с подчинением Витебской и Могилевской губернии.
Рапорт.
В г. Динабурге главнейшее население составляют русские, по большей части старообрядцы и евреи, между тем городским главою избран и утвержден городской чиновник Будревич, поляк, хотя и незамеченный в сочувствии к мятежу, но в этом подозреваемый, а потому, я полагал бы предложить жителям Динабурга, избрать вместо Будревича голову из русского населения, купца известого своею честностью и хорошим поведением.
На поведение сего в исполнение, испрашиваю разрешения Вашего Высокопревосходительства.
Военный Начальник
Витебской губернии генерал-лейтенант Длотовский.
Љ470
20 мая 1863 г. Кр. Динабург. ЦГИА Лит.ССР (теперь Литовский государственный исторический архив) ф. 378, оп.1863, д.113, л.3
Через две недели следует новое сообщение:
"Виленскому Военному, Ковенскому, Гродненскому и Минскому Генерал-Губернатору, с подчинением Витебской и Могилевской губернии.
Рапорт.
На основании разрешения Вашего Высокопревосходительства от 27 Мая Љ 1092, в г. Динабурге был проведен 4-го сего месяца июня выбор новаго городского главы на место Будревича.
По баллотированию городским населением избран головою Динабургский 3-й гильдии купец Родион Поляков, о чем я вместе с сим сообщил Витебскому Гражданскому Губернатору для занесения распоряжения об утверждении купца Полякова в должности.
Имею честь донести о сем Вашему Высокопревосходительству.
Военный начальник
Витебской губернии генерал-лейцтенант Длотовский" Там же, л.5.
"6 июня 1863 г.
Кр. Динабург.
Другой стороной русификаторской политики было насаждение воинствующего православия и верноподанического духа в Латгалии. С этой целью "Госыдарыня императрица жалует тысячу восемьдесят три наперстных креста... объявить о сем всему православному населению... по 250 православных крестов раздать на приход безвозмездно... для продажи крестьянам получено 5000 картин с ликом святых" ЦГИА Латв. ССР,( теперь - Latvijas valsts vestures arhivs) ф. 727, оп. 1,д. 74, лл. 3,8,47.
Итак, национализму восставших была противопоставлена жесткая, прямолинейная русофикаторская политика, последствия которой ощущались на протяжении всех последующих лет до 1917 года. Возможно, учитывая преемственность этой политики советской властью с 1945 до начала 90-х годов прошлого века, эти последствия сказываются и сегодня.
Несмотря на все усилия царского правительства мятежный дух в Латгалии не был истреблен. Когда через два года Витебский губернатор считает возможным снять военное положение в губернии, он делает исключение для двух уездов: Люцинского и Режицкого, так как пишет он в секретном донесении 27 февраля 1865 г., "польские помещики, ксендзы и раскольники требуют в этих уездах бдительного надзора .. в политическом отношении" Ю.И.Штакельберг. Фонды личного происхождения в ЦГИАЛ. С.406.
Таким образом, и после подавления восстания 1863 г. районы Восточной Латвии вызывали тревогу и внимание властей.

Шнеер А. И.

На рис."военный"герб рода Пляттеров-Зибергов

ФОМА!Очень интересный рассказ.Особенно мне понравилось замечание о бунтарском духе Режицкого уезда.Я этого не знал.Мне приятно осознавать,что я родился и вырос в Резекне

По материалам краеведческого музея г.Двинска:

......Bскоре после изгнания французов за пределы Российской империи было решено продолжить строительные работы в Динабургской крепости, так как события войны 1812 г. доказали важное стратегическое значение Динабурга.
В декабре 1812 г. по решению Инженерного департамента генерал-майор Гекель был направлен в крепость Динабург, чтобы определить ее состояние и степень нанесенного войной ущерба. Гекелю предписывалось составить опись крепостных сооружений, казенных и жилых зданий, а также собрать все сохранившиеся инструменты, строительные материалы и т.д., в том числе извлечь из-под земли то, что было закопано перед наступлением Удино. На основе собранных данных он должен был составить проект проведения восстановительных работ.
Выполнив весь объем работ, предписанный Департаментом, генерал-майор Гекель отправил донесение, в котором сказано:
«1. У Мостового прикрытия все валы разрушены. Брустверы сняты, деревянные потерны уничтожены и землею засыпаны, дощатая одежда откосов у берега, а равно и крепостной мост уничтожены; все деревянные строения и солдатские шалаши сожжены.
2. Внутри крепости, точно также, все деревянные одежды сожжены; иезуитская коллегия и костел сильно повреждены, каменная стена вокруг коллегии уничтожена; обывательские дома на так называемых «высоких домах» большей частью разорены и вещи, зарытые в землю, все вырыты и похищены.»
9 марта 1813 г. генерал-лейтенант Опперман представил царю свои предложения о необходимости энергичного продолжения строительства Динабургской крепости.
Для проведения строительных работ 12 марта 1813 г. по указу императора Александра I был учрежден особый Строительный комитет во главе с Рижским военным губернатором Паулуччи. В состав комитета, подчинявшегося Инженерному департаменту, вошли комендант крепости генерал-майор Уланов, строитель крепости Гекель и командир инженерной команды подполковник Розенмарк.
В связи с тем, что войска еще вели бои заграницей, на строительстве использовались арестанты, крестьяне-поденщики и французские военнопленные (2100 человек). Для успешных и быстрых восстановительных работ этого было недостаточно.
Генерал-майор Гекель руководил восстановлением земляных сооружений, войсковых зданий, а также постройкой нового кирпичного завода в Калкунах.
Председатель особого Строительного комитета по Динабургской крепости князь Паулуччи 17 августа 1814 г. представил свои «соображения о постройке крепости», после чего последовало высочайшее повеление о необходимости его участия во всех обсуждениях планов проведения строительных работ в Инженерном департаменте. Совместно с Департаментом были разработаны меры по обеспечению безопасности крепостных укреплений от разрушительного воздействия наводнений. При активном участии маркиза Паулуччи было принято и такое важное решение, как размер крепостной эспланады, которая была увеличена со 130 саженей до 150. В крепости широко развернулись строительные работы.
2 апреля 1816 г. во время ледохода произошло сильное наводнение, которое разрушило часть начатых строительных объектов и нанесло убыток 129 423 рубля. Это привело к значительному замедлению строительных работ, запланированных на этот год.
9 декабря 1816 г. маркиз Паулуччи вышел из состава Строительного комитета Динабургской крепости. В состав нового комитета вошли комендант, командир инженерной команды и высшие чины крепости. Главной задачей комитета было обеспечение выгодных поставок строительных материалов, наем строительных рабочих, а также содействие успешному выполнению строительных работ.
Строительство крепостных сооружений требовало большого количества материалов, которые дешевле и быстрее было доставлять по реке. По царскому указу от 31 марта 1817 г. было начато строительство порта для речных судов и огромных плотов, подвозивших грузы для возведения укреплений. Через год берега реки связал новый мост, что облегчило снабжение крепости строительными материалами.
К 1818 г. по проекту генерал-майора Гекеля полностью было построено предмостное укрепление, а в цитадели закончены главный вал, пороховые погреба, комендантское управление, генеральский дом, несколько жилых домов для офицеров, Николаевские казармы на два батальона пехоты, гауптвахта и 5 караулен. Местность внутри крепости была разделена на 20 кварталов, предназначенных для застройки, причем на ее территории и можно было возводить только каменные здания. В это же время крепость была вооружена артиллерией: было установлено 160 чугунных пушек, 6 мортир и 15 единорогов.
19 сентября 1818 г. в Динабург прибыл император Александр I, который осмотрел строительство, прилегающую эспланаду и утвердил план форштадтов.
В 1819 г. произошла смена Строителя крепости: генерал-майор Гекель получил новое назначение и с 17 августа 1819 г. Строителем крепости был назначен начальник Рижской инженерной команды инженер-полковник Клименко.
Объем строительных работ, запланированный на 1819 г., был большим и предусматривал строительство зданий, казематов и хозяйственных построек. Было продолжено и строительства порта, хотя основное внимание было уделено оборонительной системе. Строительные работы 1819 г. обошлись царской казне в 1 миллион рублей.
Новый Строитель крепости в своей работе придерживался разработанных ранее планов, но в тоже время считал необходимым внести изменения в ход строительных работ: построить новые оборонительные укрепления, укрепить главный вал крепости мощной гранитной облицовкой – эскарпом.

Эскарповая стена строилась 8 лет. 15-16 ноября 1820 г. состоялось первое испытание ее на прочность. С расстояния 72 сажен (140 метров) тремя пушками большого калибра было произведено 14 выстрелов в одно и то же место. Повреждения имели чисто внешний характер, обрушения не произошло. Поэтому решено было продолжить укрепление главного вала и сооружений крепости гранитными блоками по всей его длине, протяженностью 5 154 метра. Согласно проекту, строительные работы были закончены в 1827 г., о чем свидетельствует гранитная плита, установленная на главном валу со стороны реки.

В 1820 г. Инженерный департамент впервые прислал Строителю крепости цемент и инструкцию о его использовании, однако из-за дороговизны этот материал не нашел широкого применения. С его помощью были сооружены только стены северо-восточного форта. Остальные работы были проведены с применением известкового раствора. По мнению специалистов, в известковый раствор добавлялся яичный белок.
При сооружении крепостных сооружений было использовано немало смелых инженерных решений и строительных новшеств. Так, чтобы избежать смыва почвы с валов крепости из-за частых дождей (в Латгалии зафиксировано в среднем 260 ненастных дней в году) на глубине 1,5-2 метров были проложены листы дорогостоящего цинка, обеспечивавшие отвод воды через специальные каменные стоки, вмонтированные в стены на их внешней поверхности.

Одновременно со строительством эскарповых стен в 1821-1822 гг. было начато строительство четырех монументальных крепостных ворот, получивших наименование Александровских, Константиновских, Николаевских и Михайловских.

Фасады Николаевских и Михайловских ворот сооружались по образцу ворот форта Франца в Прусской крепости Кобленц. Впоследствии, когда через Динабург был проложен Венский тракт, Николаевские ворота стали парадными, о чем свидетельствует их торжественная архитектура и расположение двухэтажного здания бывшей кордегардии (центрального караульного помещения)и расположение двухэтажного здания бывшей кордегардии (центрального караульного помещения). .
Несколько позже парадными стали Михайловские ворота. Особой красотой отличались Константиновские ворота, разрушенные уже в советское время. Перед каждыми воротами были выстроены еще по двое барьерных (внутренних) ворот и по три разборных деревянных моста. Над воротами висели иконы святых. Вход украшали императорские орлы, чугунные алебарды (боевые обоюдоострые топоры), на специальных подставках крепились декоративные пушечные ядра с фитилями.
Успехи в строительстве крепостных сооружений и проведении каменных работ были высоко оценены генерал-майором Инженерного департамента Опперманом, который в 1821 г. побывал в Динабурге.
9 мая 1822 г. Александр I посетил Динабургскую крепость и одобрил ряд новых усовершенствований по усилению обороны.
В 1823 г. для ускорения темпов строительства в крепость были направлены дополнительные армейские батальоны в количестве 12 пехотных и 3 инженерно-строительных батальонов.
В сентябре 1823 г. инженер-полковник Клименко получил распоряжение о подробной съемке местности в окрестностях Динабургской крепости. 30 ноября 1823 г. план и описание местности были представлены в Инженерный департамент. Впоследствии он лег в основу разработки плана застройки Динабурга.
В конце 1824 г. в крепость с инспекторской проверкой приезжали генерал-инспектор полковник Фельдман и архитектор Штауберт, которые осмотрели все строительные объекты, созданные в 1823-1824 гг. По итогам проверки было составлено донесение, в котором указывалось, что «несмотря на разные затруднения при работах, таковыя постоянно совершенствуются и настоящее время не могут сравниться с лучшими подобными иностранными работами, а даже по всей справедливости могут быть предпочтены им».
В августе 1825 г. крепость осматривал генерал-лейтенант Опперман. В своем докладе генерал-инспектору он сообщал, «что кладка каменных стен и сводов настолько хороша, что лучшей и требовать нельзя» и что «способы построек эскарпов усовершенствовались до того, что дальнейшего усовершенствования и не требуется». Столь же высокую оценку заслужили строители крепости и от великого князя Николая Павловича, который с 1 по 8 сентября пребывал в Динабурге.
Строительство крепости обусловило и появление новых жилых массивов рядом с ней. 4 февраля 1826 г. был утвержден план застройки форштадтов Динабургской крепости, и многие жители должны были перенести свои дома на вновь выделенные участки. Это положило начало Новому Форштадту, ныне центру города. Беднейшим обывателям для переезда и перевоза домов был выделен беспроцентный кредит на десять лет в размере 50 тысяч рублей.
Изменение в жизнь города и крепости внес и сенатский указ от 16 июля 1826 г., согласно которому главный Венский дорожный тракт вместо Друи стал проходить через Динабург. Во время поездок в Европу царские особы проезжали теперь через Динабург. Для них на третьем этаже комендантского дома был оборудован так называемый «Путевой дворец» для отдыха от утомительного путешествия в карете.
С 22 по 25 октября 1827 г. Российский император Николай I находился в Динабургской крепости. Он был удовлетворен ходом строительных работ и внес лишь несколько замечаний, которые Строитель крепости должен был выполнить в следующем строительном сезоне 1828 г.
К 1827 г. возникли трудности с поставкой камня для облицовки эскарпа, нужно было искать новые каменоломни с качественным гранитом. Вскоре было решено брать камень для строительства Динабургской и Рижской крепостей с острова Сааремаа.
В конце 1827 г. из крепостных оборонительных сооружений были построены главный вал от 1-ого куртин-люнета до 7-ого бастиона, 5 куртин-люнетов; гласис, насыпанный вокруг всей крепости на полную высоту и половину ширины, один равелин без каменного эскарпа и 2 редюита.
B самой крепости в это время были три трехэтажных казармы на 500 человек, комендантский дом с царскими покоями, три дома для офицеров, госпиталь на 500 человек, острог на 400 арестантов и провиантский склад на 1256 тонн запасов.
В течение ряда лет продолжалась и перестройка зданий внутри крепости. В ее центре возвышался православный собор, перестроенный из иезуитского костела и освященный во имя Рождества Христова. К нему примыкали деревянные дома для церковнослужителей. В 1827 г. крепостной собор перешел в ведение обер-священника армии и флота. В 1828 г. он был перестроен в военную соборную церковь.
Мостовое укрепление в это время состояло из 3 земляных фронтов, бастионы которых имели сомкнутые горжи.
Hачало нового строительного сезона в 1829 г. было сорвано стихийным бедствием – наводнением. Наводнения крайне затрудняли строительство крепости. Особенно разрушительными были наводнения в апреле 1816 и 1829 гг. В апреле 1829 г. вода поднялась более чем на 8 метров. Нижние этажи в крепости оказались под водой, была повреждена насыпь почти на всей территории крепости. Гласис и крутости насыпей почти во всей крепости оказались сильно поврежденными водою, мосты снесены. Напором льда многие деревянные сооружения были разломаны. Для спасения тонущих из крепости были отправлены два баркаса. Был затоплен и Большой Форштадт (ныне центр города). Убытки, причиненные казне этим наводнением, были огромны.
Наводнение заставило заняться серьезной разработкой мер защиты крепости от весенних паводков. Еще в 1821 г. император дал распоряжение Департаменту путей сообщений разработать способ защиты Динабургской крепости от наводнений, но дело продвигалось медленно. Инженерами департамента было внесено много различных предложений, вплоть до изменения русла реки Двины, но все предлагаемые проекты были слишком дороги и трудно выполнимы. И только сильнейшее наводнение 1829 г. ускорило решение проблемы.
18 ноября 1830 г. в Инженерный департамент поступил проект из Главного Управления путей сообщений, составленный молодым военным специалистом капитаном Корпуса путей сообщений Павлом Петровичем Мельниковым. Проект назывался «Записка о причинах наводнений реки Западная Двина и о способе предотвращения от вредного влияния оных – города Динабурга». Капитан Мельников проанализировал многолетние сведения о колебаниях уровня воды в Двине в разное время года, изучил причины ледяных заторов, после чего пришел к выводу о возможности избавления города от наводнений. Главной идеей проекта было не снижение уровня воды в реке, что привело бы к ухудшению условий сплава и судоходства по Двине, которая в ту пору была важной транспортной артерией, а сооружение земляной плотины (дамбы) на правом берегу. Дамба по направлению к городу должна была начинаться у 7-ого бастиона и, обогнув форштадты, упиралась бы в возвышенность (где ныне Новое Строение); вторая часть шла по направлению к Погулянке, отходя от 1-ого бастиона и простираясь вниз по течению реки до высот за лагерными полковыми бараками.
Для спуска дождевой и снеговой воды, которая могла накапливаться в замкнутом дамбой бассейне, предполагалось построить у устьев речки Шуницы и ручья за лагерными бараками два водоспуска (шлюза). Проект имел еще одно достоинство: дамба повышала обороноспособность крепости (у прибрежных фортов одновременно с постройкой дамбы производили насыпку гласиса на полную высоту и ширину). Сама дамба в случае наводнения могла служить также хорошей и безопасной дорогой для сообщения с левым берегом Двины.
Проект капитана Мельникова был отправлен на отзыв генерал-майору Клименко, который одобрил проект и считал, что для его осуществления даже не нужно будет вносить изменения в оборонительную систему Динабургской крепости. Однако осуществление проекта было отложено в связи с политическими событиями в России.
В середине ноября 1830 г. вспыхнуло восстание польской шляхты против русского правления. В связи с этим Николай I приказал срочно довооружить Динабургскую крепость. В крепость были доставлены 80 орудий крепостной артиллерии и 20 полевых пушек. К 600 пудам находящегося на хранении пороха было доставлено еще 2000 пудов. Крепостной караул был доведен до штата военного времени и составлял весьма внушительную цифру: 18 унтер-офицеров и 273 рядовых.
По царскому указу от 21 августа 1831 г. инженеры приступили к разработке проекта и сметы для постройки к крепости артиллерийского арсенала.

Место для арсенала было определено у Михайловских ворот. Он должен был вмещать в себя все, что необходимо для Динабургской крепости и гарнизона. На самых тяжелых, изнурительных работах использовался труд пленных поляков. 12 января 1832 г. военное положение в связи с событиями в Польше было отменено.
В 1833 г. завершилось строительство главной части крепости с 4-мя бастионами и фортификационными сооружениями, защищающими ее от артиллерийского и оружейного огня. По этому случаю ожидалось прибытие императора Николая I для торжественного освящения крепости.
По распоряжению Инженерного департамента в Санкт- Петербурге были изготовлены штандарт и кейзер-флаги (воскресный и повседневный). Флагшток был установлен на 8-ом бастионе, поднятие флага должно было состояться в день освящения крепости в присутствии императора Николая I.
21 мая 1833 г. состоялось официальная церемония торжественного освящения и открытия крепости. Царь Николай I и высшее духовенство России после молебна в крепостном соборе совершили крестный ход по главному валу, в ходе которого был освящен поднятый крепостной флаг и окроплены святой водой войска, построенные вдоль вала. Впоследствии, крестный ход по главному валу стал проводиться в день Пятидесятницы ежегодно.
Несмотря на то, что официальное открытие крепости состоялось, многие внешние укрепления еще не были достроены. Только в 1833 г. приступили к осуществлению проекта капитана Мельникова по защите Динабурга от наводнений. 27 апреля 1833 г. императором был утвержден этот проект и начались долгожданные строительные работы.
Строительство дамбы было затруднено наводнениями, особенно в 1837 г., когда снова был затоплен весь город. Ее сооружение было завершено в 1841 г. Дамба имела протяженность около 7 километров, высота насыпи составляла от 420 до 640 сантиметров. На ее верхнем участке было устроено шоссе, включенное в Петербургско-Ковенский тракт. Позднее на обочинах шоссе посадили деревья, а по обеим сторонам установили деревянные перила. Дамба стала достопримечательностью города. Вдоль нее начали строить дома – так образовалась Шоссейная улица (ныне 18 Новембра), ставшая парадным въездом в город. Долгое время дамба называлась Николаевской, т.к. была сооружена по указу Николая I.

Главным достоинством дамбы вплоть до наших дней является ее безупречная защита города от наводнений. Расчеты капитана Мельникова были столь точны, что более чем за полтора века она ни разу не подвела, всегда надежно охраняя центральную часть города. Самый суровый экзамен на прочность дамба выдержала 10 апреля 1922 г. во время крупнейшего наводнения в истории Даугавпилса, когда уровень воды поднялся на 10 метров 62 сантиметра.
По разработанному в 1836 г. плану строительства Динабургской крепости, работы должны были быть завершены в 1847 г. Строительство шло усиленными темпами под непосредственным контролем самого императора, который часто посещал Динабург.
В 1837 г. было составлено «Обозрение состояния крепости сравнительно с состоянием ея в 1827 году». В 1837 г. крепость состояла из главного вала со всеми куртин-люнетами, четырех бастионов, одного люнета, контр-гарда и казематированного редюита, построенного по проекту 1825 г.
В мостовом укреплении в этом году была построена двухэтажная оборонительная казарма с 142 казематами для размещения целого батальона со штабом и всем необходимым запасом, а также три капонира.
В основной части крепости за 10-летний период (1827-1837) были построены: один генеральский дом, два офицерских, провиантский магазин, артиллерийский арсенал с мастерскими, два пороховых погреба, расширен госпиталь до 900 человек вместе с принадлежащими ему службами.
15 июня 1838 г. Николай I при очередном осмотре строящихся сооружений приказал обратить «особое внимание на правильность и чистоту кирпичной кладки, чтобы вертикальные швы были один против другого, а пяты сводов образовывали более правильную кривую». Приказ императора строго выполнялся, правильность и красота сводов в казематированных и жилых помещениях восхищает и сейчас.

Строительство крепости и новой шоссейной дороги Петербург-Варшава, которая прошла через Динабург, придало городу большую значимость и авторитет, сказалось на росте численности населения: если в 1825 г. здесь проживало 2 885 человек, то к 1840 г. – уже 11361. Увеличение числа жителей, оживление торговли, появление заводов привели к расширению границ города и активному строительству. В 1839 г. царем был утвержден план застройки Большого, Малого и Старого форштадтов, а также детальный план гостиного двора. Жилые дома стали строить по утвержденным планам и с фасадами определенного вида.

В 1840 г. по распоряжению императора Виленская Комиссариатская комиссия, ведавшая всеми видами снабжения военного округа, была переведена в Динабург. Для нее были специально подобраны и переоборудованы помещения на территории крепости. Все эти работы были завершены к октябрю 1842 г.
В этом же 1840 г. Николай I поставил задачу Инженерному департаменту подготовить проект моста через Двину с «более широкой настилкой и чтобы вместо веревочных - перила были сделаны деревянные». Такой проект моста через Двину со спусками и пристанями у мостового укрепления был утвержден в августе 1840 г. Средства для проведения строительных работ должны были выделить Ведомство путей сообщений и Инженерный департамент. Постройка наплавного моста была закончена 10 мая 1843 г. По решению Инженерного департамента осенью он должен был разведен не ранее 25 октября.
С 9 мая 1841 г. должность Строителя Динабургской крепости была упразднена, а надзор за строительством был возложен на командира Лифляндского Инженерного округа. 25 марта 1841 г. управление округа было переведено из Риги в Динабург. В этом же году изменения коснулись и Динабургского военного госпиталя. С 20 октября 1841 г. он был переведен из госпиталя 4-ого класса в 3-ий класс, с уменьшением в нем числа палат и служащих чиновников.


В 1843 г. Динабургский комендант обратился в Инженерный департамент с ходатайством о замощении в крепости улиц и устройстве подземных водосточных труб, т.к. топкий болотистый грунт не давал возможности содержать улицы и площади в надлежащем порядке. Вопрос был решен положительно. Дополнения в проект были внесены самим императором, который пожелал, чтобы все улицы, а также дворы офицерских домов были замощены булыжником. Дворы солдатских казарм для удобства проведения учений было решено вымостить гравием в виде шоссе. Мостовая рядом с обывательскими домами стоила владельцу определенной суммы денег и замащивалась с его согласия. Работы по замощению улиц в Динабургской крепости были завершены в 1857 г.
В 1844 и 1845 гг. во время посещения крепости император делал свои замечания по ходу ведения строительных работ, вносил изменения. Особое внимание в 1845 г. Николай I обратил на расшивку швов эскарповых стен и выпадение цементного раствора из тех, которые весной долго находились под водой. Инженерному департаменту было приказано найти способ бороться с влагой, проникающей внутрь помещений.
Самое высокое качество среди строительных материалов оказалось у цемента, который был использован при строительстве стен 5-го полигона. Военный совет крепости запросил у Инженерного департамента состав цемента и объяснение, почему при сооружениях других полигонов он не использовался. 7 мая 1846 г. был получен ответ, в котором сообщалось, что при строительстве крепости использовался цемент одного состава, но прочность его не везде оказалась одинакова, т.к. температура и влажность в разных сооружениях не являлись постоянными.
Цемент для кладки фундаментов и расшивки швов составлялся из выжженной извести, толченого кирпича и песка (гранта) в разных пропорциях. Этот материал использовался при строительстве Динабургской крепости только для кладки фундаментов эскарповых стен, а также расшивки лицевых швов стен, сложенных на известковом растворе.
26 мая 1846 г. последовало указание императора произвести расшивку эскарповых стен, из которых выпал цементный раствор. Этот приказ был выполнен. Уже к 15 октября 1846 г. Динабургская крепость была готова к установке артиллерийский орудий. Строительство крепости затянулось на многие десятилетия. Царское правительство постоянно держало под контролем производимые в ней работы. Об этом свидетельствует такой факт, что в течение 5 лет (1846-1851 гг.) сам император инспектировал Динабургскую крепость 13 раз.
Однако работам не было видно конца. При осмотре крепости 31 мая 1851 г. Николай I отметил «опрятное содержание крепости и хорошее качество работ», но и высказал пожелание по возможности ускорить их ход и добавил: «Динабургская крепость строится при мне уже 31 год. Я желал бы, чтобы она была окончена при моей жизни. Но вряд ли я доживу до этого». Царь оказался прав. Работы продолжались еще 27 лет.
В очередной свой приезд, 3 июня 1852 г., он осматривал 1-ю бригаду 3-й Гренадерской дивизии и 3-ю Гренадерскую артиллерийскую бригаду, расположенные в лагерях близ крепости, а затем и строительные работы, проводимые в крепости в этот полевой сезон. При этом осмотре он вновь сказал: «Да, в Динабурге еще много работы, а мне хотелось бы окончить эту крепость».
По распоряжению Военного Министра в крепости должен был храниться шестимесячный запас продовольствия.
К 1854 г. много сооружений из утвержденного плана строительства крепости не было еще построено: две оборонительные башни у 1-го и 6-го полигонов, гласис перед 1-м, 2-м, 3-м, и 5-м контр-гардами; вал и брустверы 6-го контр-гарда были доведены до половины высоты и т.д.
В 1855 г. по указу императора Александра II произошло изменение в подчинении крепости, и она перешла в ведение Командира Балтийского корпуса.
С 19 по 20 апреля 1857 г. Динабургскую крепость инспектировал генерал-инспектор по инженерной части великий князь Николай Николаевич. Им были осмотрены воинские строения, крепостные верки, склады, пороховые погреба, а также инженерный арсенал и крепостной острог. Побывав на 2-ом и 5-ом контр-гардах и наблюдая за обтесыванием камня для амбразур, насыпкой земли Санкт-Петербурго-Варшавской железной дороги, генерал-инспектор остался доволен увиденным.
В последующие годы император Александр II неоднократно посещал Динабургскую крепость, путешествуя в Европу.

Шпионаж под вывеской торговых фирм и промышленных предприятий

Проникая в важнейшие отрасли народного хозяйства России, немецкие капиталисты теснейшим образом были связаны с предприятиями военного значения. Это обстоятельство давало им возможность получать нужные секретные сведения.
Начиная с 1905 г. вплоть до /первой мировой империалистической войны из Германии в различные районы России отправлялись экспедиции, якобы с целью исследования природных богатств. На самом деле этими экспедициями, [27] организованными разведкой, изучались экономические и хозяйственные возможности России с точки зрения будущей войны, ее стратегические дороги и укрепленные пункты.
Почти каждое отделение германской фирмы и связанные с ней предприятия кишели немецкими шпионами. Вся территория России была опутана сетями германо-австрийской экономической разведки. Щупа льды проникли даже в самые отдаленные окраины страны.
Одной из крупнейших шпионских организаций была фирма Кунст и Альберс, захватившая в свои руки почти всю торговлю на русском Дальнем Востоке. Совладельцы этой фирмы Даттан и Альберс были видными агентами германской разведки. Наряду с экономическим шпионажем фирма Кунст и Альберс осуществляла и военную разведку.
Служащие фирмы в большинстве были офицерами запаса германской армии. Многие из них, приняв русское подданство, после начала мировой империалистической войны остались во Владивостоке.

Германские офицеры из служащих фирмы фон Вейне и Мледек были заняты сбором агентурных сведений по сухопутным войскам, а Занвальд и Рюге занимались аналогичной работой по морскому флоту. В целях более удобного проникновения в войсковые части Даттан и Альберс во время мировой империалистической войны стали подрядчиками в гарнизонах крепости Владивосток и Николаевска-на-Амуре.

Сведения собирались не только по Дальнему Востоку, но и по европейской части России. Во время войны собранная информация передавалась через германское посольство в Китае. Для прикрытия шпионской деятельности фирмы Даттан систематически жертвовал большие суммы на нужды обороны России.
Фирма Даттан, находясь на Дальнем Востоке, поддерживала тесные связи со шпионами, орудовавшими в других центрах России.
После начала мировой империалистической войны по подозрению в шпионаже был арестован бывший директор Путиловского завода Орбановский.
При обыске у него нашли судостроительную программу на 1912–1930 гг., «Технические условия» морского министерства, перечень материалов Ижевского завода, технические условия для поставки металла на Петроградский патронный завод. [28]
Орбановский, как это установило следствие, был теснейшим образом связан с Даттаном. Он приезжая часто к последнему для получения заданий и доставки шпионских сведений, собранных в различных частях царской России.

Сам Вильгельм II был пайщиком фирмы Кунст и Альберс. 50 отделений этой фирмы раскинулись по Приамурью, Маньчжурии, части Забайкалья и имели своих агентов во всех крупных городах царской России. До войны Даттан одно время был германским консулом во Владивостоке. Он имел большое влияние на политику Германии на Дальнем Востоке. При назначении консулов и других ответственных лиц на Дальний Восток Даттану принадлежало решающее слово.

Несмотря на то, что Даттан являлся виднейшим и опаснейшим шпионом, царские министры Маклаков и Фредерике и приамурский генерал-губернатор Гондатти взяли его под свою защиту и воспротивились преданию суду. Даттан был только выслан в Нарымский край.

Кроме владельцев и служащих фирмы Кунст и Альберс, во Владивостоке на поприще шпионажа работали двое швейцарских подданных — Адольф Бутенгоф и Франц Вальден. В этом им содействовали находившиеся в Иркутске Александр Гезе, аптекарь Жинжерова и присяжный поверенный Стравинский.

На юге России действовало акционерное общество Гуго Стиннес в лице его представителей и доверенных лиц Беккера, Пельтенбурга, Хитрова и углепромышленника Павла Беккель. К числу германских агентов принадлежал также Кольберг, горный инженер, председатель правления Бокко-Хрустальских угольных и антрацитовых копей, член военно-промышленного комитета России.

Северный и северо-западный районы России «обслуживались» директором Тентелевского химического завода, членом военно-промышленного комитета Вегенером и крупным лесопромышленником в Вологде Граайем.

В районе Белого моря подвизался прапорщик Меленбург, который заведовал разгрузочной командой в Архангельске. В шпионской деятельности в этом районе участвовали фирмы: Гергард и Гей, Книпп и Вернер и акционерное общество «Плюйм-Окс». Наконец, на поприще шпионажа в Финляндии развернула свою деятельность погрузочная контора Фридрих Гасон и К°. С началом войны в 1914 г. германские «торговые» агенты помимо сбора сведений стали совершать [29] диверсионные акты на заводах и фабриках, работавших на оборону.

Германские шпионы, засевшие в компаниях Восточноазиатского и Северо-западного пароходств, а также в Добровольном флоте, регулярно осведомляли германские разведывательные органы о привозимых грузах, о количестве и состоянии судов. Одновременно они составляли точные навигационные карты, главным образом, Либавского и Рижского районов, Белого моря и Дальневосточного побережья, разведывали планы береговой обороны.

По мере того как приближалась война, германо-австрийский шпионаж становился все активнее.

К концу 1913 г. германо-австрийская разведка с помощью «торговых фирм» располагала обширными сведениями о состоянии и характере оборудования фабрик и заводов России, о провозоспособности железных дорог, заказах различных ведомств и пр. Эти данные затем систематически уточнялись.

В целях удобства при ведении шпионажа германские коммерсанты и промышленники, орудовавшие в России, широко практиковали применение двойного подданства. Нелегально оставаясь подданными Германии, они официально принимали подданство другой страны. Накануне войны закон о двойном подданстве вновь был подтвержден германским правительством.

В германском имперском банке был создан специальный фонд для целей шпионажа. Официально этот фонд предназначался для развития германской мелкой торговли в других государствах, в том числе и в царской России. Шпионам из купцов ставилась задача завести торговлю там, где находятся узлы железных дорог, крепости, форты, штабы войск, заводы, обслуживающие военное ведомство. Кроме того, под видом совершения торговых операций они могли свободно передвигаться по стране, знакомиться с людьми, нравами и местностью: чрезмерная «любознательность» таких людей, их частые отлучки не казались подозрительными.
Торговлю приказывалось им вести, не стесняясь в кредите. Разведка знала, что окупятся любые расходы. Кредит особенно охотно предоставлялся тем лицам, которые в будущем могли оказаться полезными. Таких людей завлекали в долги и тем закрепощали их.
Через кредитный банк «Дисконто гезельшафт» в России были открыты магазины, конторы, гостиницы, склады товаров, рестораны. [30] Весь штат этих заведений, за малыми исключениями, был набран из агентов германской разведки. Разбросанные по всем городам России, они представляли мощное орудие германской разведки, служившее не только целям собирания шпионских сведений и вербовки новых агентов. Эти заведения были надежным местом для сборищ шпионов-диверсантов.
Обыски, произведенные в некоторых из таких «коммерческих учреждений», показали, что большое количество служащих являлось офицерами германской военной и морской службы, получившими отличное военное образование. Было обнаружено много материалов секретного характера, собранных ими в процессе своей торговой деятельности.
Немалую роль в шпионаже играли германские страховые общества, широко развернувшие свою деятельность в России. По установленному ими порядку их клиенты были обязаны доставлять самые точные данные об имуществе, которое страхуется, включая сюда планы фабрик, заводов, земельных участков, пароходов, опись материальных ценностей и их состояния, опись оборудования и т. д. Сведения, которые получали таким путем страховые общества от своих клиентов, потом суммировались и отправлялись в разведывательное отделение германского генерального штаба. В результате в руках германской разведки накануне войны оказались важнейшие сведения об отдельных стратегических сооружениях, запасах продовольствия, производственной мощности фабрик и заводов, о рейсах пароходов и характере их грузов и т. д. Состояние таких крупных предприятий, имевших исключительное военное значение, как Путиловский, Коломенский, Сормовский и другие заводы, было точно известно германской разведке.

Германский генеральный штаб, в лице его промышленно-статистического отдела (этот отдел ведал экономическим шпионажем), разослал ряд секретных инструкций по организации экономической разведки. Впоследствии некоторые из них попали в руки русской контрразведки. Особенно существенными являлись инструкции за № 2348 и 2348бис. Это были руководящие директивы по организации осведомительной и вербовочной работы. Каждое германское предприятие в царской России, согласно этим инструкциям, должно было допустить на работу определенное количество агентов германской разведки. Предприятия, отличавшиеся на шпионском поприще, получали субсидии из особых фондов штаба. [31]
Все 439 фирм и предприятий с австро-германским капиталом, находившихся в России, в той или иной степени были привлечены к шпионской деятельности. Характерно, что большинство этих фирм имело существенное влияние на производство и поставку военных материалов.
К крупнейшим очагам шпионажа принадлежала германская фирма «К. Шпан и сыновья» — «товарищество» по торговле машинами, металлами, металлическими изделиями и оптическими приборами, имевшее отделения в Москве и Петербурге. Главные владельцы этого «товарищества» Константин и Эмиль Шпан являлись видными агентами германской разведки. Константин Шпан, приняв русское подданство, состоял председателем и членом правлений Акционерного русского общества для изготовления снарядов и военных припасов, «Русско-Балтийского судостроительного и механического общества» и целого ряда других предприятий. В то же время Константин Шпан являлся представителем крупнейших капиталистических концернов Германии: Круппа, Гуго Стиннеса и «Блом и Фосса».
Связи Константина Шпана — этого незаурядного представителя германского капитала в России — простирались до дворцовых кругов, не говоря уже о Сухомлинове и Мясоедове.
Несмотря на то, что братья Шпан (второй из них являлся офицером запаса германской армии) давно были известны как крупные шпионы, их близость к правительственным кругам и к генералитету позволяла им долгое время работать во вред России. Лишь под давлением неопровержимых улик и общественного мнения в мае 1915 г. братья Шпан были арестованы и высланы.
Другим крупным гнездом шпионажа была фирма «Вальдгоф». Акционерами этой фирмы являлись Мясоедов и Фрейнат. Директором фирмы был бывший член германского рейхстага от г. Маннгейма Гаазе. Не случайно, что предприятия этой фирмы были расположены невдалеке от границы в Лифляндской губернии. Такое положение облегчало наблюдение за передвижениями войск и за укрепленными пунктами приграничной полосы.
В 1898 г. в Варшаве под видом справочной конторы существовало заведение некоего Бухвойца, которое занималось переправой и вербовкой шпионов, а также доставкой агентурных сведений. Контора находилась под непосредственным руководством разведывательного отделения германского [32] генерального штаба и им субсидировалась. Она была фактическим центром шпионажа в Варшавском военном округе. Эта «справочная контора» держала постоянную связь с петербургским центром германо-австрийской разведки через варшавского фабриканта Неймана, также известного германского агента.
Через директора австрийского акционерного общества устройства и развития средств сообщения Симона Дандоу и директора германского общества отдачи вагонов в наем д-ра Альфреда Страуса германо-австрийская разведка основала в России так называемое «Русское общество для развития и увеличения числа перевозочных средств и для эксплуатации таковых в России» («Ссудовагон»).
Общество «Ссудовагон» занималось организацией шпионажа и вредительства на железных дорогах России, систематически составляло секретные отчеты и сводки о состоянии их подвижного состава и мобилизационной готовности. Для сбора этих сведений специальный агент Майман регулярно объезжал все важнейшие железнодорожные линии России.
Не менее активно занималось шпионажем акционерное общество «Артур Коппель». Эта фирма владела механическим и вагоностроительным заводами в Петербурге, вагоностроительным заводом под Варшавой. Фирма «Артур Коппель» производила строительно-путевые работы в крепостях России, причем во многих случаях в убыток. Убытки покрывались германским генеральным штабом из особого фонда. От деятельности этой фирмы пострадала и Франция, которая уступила ей обслуживание своих крепостей, расположенных на границе с Германией.
Накануне Русско-японской войны, в 1904 г., военный инженер полковник Н. И. Кремер доносил о факте шпионской деятельности дальневосточного отделения фирмы «Артур Коппель». Выяснилось, что фирма продала Японии чертежи и планы укреплений Порт-Артура и Владивостока. Но это донесение полковника Кремера осталось без последствий.

Уже в разгар мировой империалистической войны в Двинской крепости был арестован некий фон Загебоден. При нем было найдено письмо с описанием Ковенского и Двинского укрепленных районов, адресованное в петроградское отделение фирмы «Артур-Коппель». С арестом двинского шпиона выяснились многие факты из деятельности этой фирмы. [33]

Оказалось, что в ее функции входил шпионаж по линии укрепленных пунктов, которым руководили директор петроградского отделения фирмы «Артур Коппель» Роберт Кутцосер и инженер того же отделения Густав Клебер.
Последующие обыски в предприятиях и учреждениях фирмы обнаружили известные секретные циркуляры германского генерального штаба за № 2348 и 2348бис.
Германо-австрийская разведка через подставных агентов прибрала к своим рукам многие гостиницы России, представлявшие особые удобства для конспиративной работы. Такими гнездами шпионажа являлись в Петрограде гостиницы «Англия», «Астория», «Европейская» и «Гранд-отель». Понятно, что особо большое внимание было уделено столице — крупнейшему политическому и административному центру России, к тому же близко расположенному к границе.
Все эти факты дают лишь общее представление об огромной подрывной работе германо-австрийской разведки в России, которая велась при посредстве торговых фирм и страховых обществ.

Паша, спасибо за новую историческую ветку, есть интересные моменты, ждем продолжения!

10 августа – взятие русскими войсками у шведов крепости Динабург
10.08.08

При царе Алексее Михайловиче вновь встал вопрoc о возвращении белорусских и украинских земель России и выходе к Балтийскому морю. В 1654 году произошло воссоединение Украины с Россией. Это существенно усилило мощь Российского государства. В том же году у Польши были отобраны Смоленск, Могилев, Витебск и Полоцк. Военные действия были перенесены в Прибалтику.
В октябре 1654 года русские войска под предводительством Василия Шереметева заняли Латгалию, а затем в 1655 году овладели столицей Литвы Вильно и мощной крепостью Каунас.
Победами русского оружия решил воспользоваться шведский король Карл X Густав. Чтобы захватить возможно большее количество городов слабеющей Польши и одновременно воспрепятствовать продвижению русских к морю, он заключил договор с царем Алексеем Михайловичем о совместной борьбе против Польши. На основании этого договора в июне 1655 года шведские войска под командованием фельдмаршала графа Левенгаупта осадили Динабург. После девятидневного обстрела польский гарнизон капитулировал. Но шведы долго держали в своих руках крепость, мешая продвижению русских войск. Это противоречило договору и стало причиной разрыва соглашения между Швецией и Россией. 17 марта 1656 года Россия объявила войну Швеции. В ночь с 30 на 31 июля войска Алексея Михайловича вошли в Динабург. После трех кровопролитных штурмов шведы были выбиты из крепости. О тех событиях сохранились сведения очевидцев: «3 тысячи 400 русских ратных людей приступили к Динабургу. Начали за 2 часа до рассвета, закончили за полчаса до рассвета». В разрядных книгах за 1656 год сообщалось: «Июля в 30 день... государевы ратные люди город Диноборг взяли и дворы и костелы выжгли, а немецких людей высекли, и наряд и всякие пушечные запасы поймали». Немцами в то время русские называли шведов, датчан, голландцев.
Город был взят через неделю после празднования памяти святых князей Бориса и Глеба. В ознаменование победы была сооружена православная церковь и город переименовали из Динабурга в Борисоглебов.
Частые войны мешали успешному развитию города. Но, находясь в руках русских властей около 11 лет и имея выгодное расположение относительно торговых путей, он быстро оправился от разрушений и стал важнейшим торговым пунктом. Управление Латгалией осуществлялось особым Лифляндским приказом в Москве. Управителем края был назначен русский военный и политический деятель боярин Ордин-Нащокин. Как псковский дворянин он хорошо знал экономические возможности этого района и способствовал росту латгальских городов (особенно Борисоглебова) и развитию их торговли. С этой целью он создал на Даугаве торговый флот.
Лишившись Латгалии, польские правители не отказались от своих притязаний на утраченные земли. Но разорение и голод из-за затяжных военных действий побудили Польшу приступить к мирным переговорам с Россией. Они продолжались несколько лет. Наконец, 30 января 1667 года в деревне Андрусово под Смоленском было заключено перемирие. Оно означало поворот от многовековой вражды и бесконечных войн к миру и союзу. Согласно Андрусовскому перемирию Польша перестала претендовать на Украину и Смоленщину. Взамен к ней отходил ряд городов Латгалии, включая Борисоглебов. Получив крепость, поляки привели ее в оборонительное состояние и вновь стали называть Динабургской.